Думала, что хоть сейчас ослабили бдительность, но не прокатило. Видно, Ард просто отходил ненадолго, а может и провокацию устроил, зная, что клюну.

Вот дура! Надо было подождать случая поудобнее.

Зашла в кабинет, хлопнув перед носом парня дверью. Вот тебе!!!

Сдернув с себя плащ, опять залезла в кресло отца.

Заняться было нечем, поэтому в голову лезли всякие мрачные мысли. А, что если их схватили или еще хуже: кого-то убили?

От одной только мысли, что Ардэн или Конор могут не вернуться, у меня все внутри похолодело и мурашки побежали под кожей. Даже думать об этом не хочу, так хочется надеяться, что всех увижу живыми и в здравии: Кольку, Конора, Ардэна, Эгра, Шуа и Мишку.

При упоминании только имени капитана Кортэ, я почувствовала, как перед моими глазами все поплыло.

А, что если он не вернется? Мама родная? Даже мысль, что он может остаться там навечно, недвижимым телом на камнях тюремного пола с простреленной головой или сердцем, причиняла мне жгучую боль.

Хаш, что же делать, если что-нибудь с ним случится?

Пытаясь побороть тот холод, что резко меня окутал, я решила поглубже забраться с ногами в кресло и обхватить себя руками. Ох, да, что же такое, почему одна мысль о его смерти причиняет моей душе столько боли?

И, как вспышка, как озарение: Боже мой, кажется, я влюбилась!!!

Вот уже 3 часа сижу в кабинете, и три часа пытаюсь разобраться в себе, но получается у меня это из рук вон плохо.

Никак не удается соотнести то, что видели мои глаза все эти месяцы, с тем, что чувствовало сердце, почему я не увидела очевидных вещей, и делала поспешные выводы?

Ведь первого, кого я встречаю в широких коридорах убежища, возвращаясь с очередного задания, это всегда Шуа, со своей неизменной улыбкой и приветственным словом «С возращением!». Скажите, что пустяк, тогда почему на сердце становится теплее от мысли, что кто-то меня ждет. И пусть мне ничего не скажут вслух, лишь его невероятные глаза и безмолвное облегчение в них после каждой операции с моим непосредственным участием. А может быть, это его выходка с печеньем, ведь он так и не выдал, хотя при этом и сам поступил по-детски, но благородно, и накормил детей. Ладно, от нас с Мишкой такое можно ожидать, но капитан?

Как расценить его постоянное стремление исключить меня из боевых операций? Неужели там может быть другой подтекст?

Мне вспоминаются его странные взгляды и не всегда логичное поведение.

Как же оказывается все это сложно. Эх, если бы была жива моя мама, она бы разъяснила своей молодой неопытной и порой нелогичной дочери, что же могут означать все те знаки внимания, которые в течение восьми месяцев оказывает мне Шуа.

Так может это и не знаки внимания, а просто мое разыгравшееся воображение, что играет со мной в неведомые игры?

Надо же восемь месяцев, именно столько дней прошло с момента, когда я неразумная или наоборот чересчур проницательная вытащила бессознательное тело из горящего истребителя.

А, что было, если бы в тот день я не пошла за сбором трав или пошла, но в другую сторону, или посчитала, что пилоту уже не помочь? Какой была бы тогда моя жизнь?

Скучной, и это даже не обсуждается.

Что, если Шуа относится ко мне просто по-дружески?

Бог мой, как же я запуталась, но вместе с тем, так хочется надеяться, что все-таки я правильно понимаю происходящее.

Ой, как же меня угораздило-то так?

Свернувшись калачиком в кресле, я обхватила голову руками — может хоть так приведу мысли в порядок?

Однако в моей голове упорно билась только одна единственная мысль — я влюбилась. Так, надо постараться выкинуть ее из головы, пока не стало слишком поздно или тесно в голове.

Ничего у нас все равно не получится.

Рано или поздно он вернется домой, а я останусь с названным отцом. У нас разные жизни, несмотря на то, что сейчас наши пути идут параллельными прямыми. Рано или поздно дорожки разойдутся, и он встретит девушку…

Почему от этой мысли мне стало больно где-то глубоко внутри? Это, что же душа болит?

Но, что я могу предложить своему избраннику, кем бы он не оказался? Ничего! Кому нужна бракованная жена? А ведь мама так мечтала, что на моем пути встретится достойный человек, который освободит меня от плена и позволит вырваться из силков рабства.

Что ж, теперь остается только думать о поставленной в детстве цели — освободиться от рабства и от плена. И вот потом уже буду думать о своем будущем, может даже стану воспитателем, буду заниматься воспитанием детей, а, что это очень даже мирная профессия.

Только образ Шуа надо выкинуть из мыслей и только так. Хотя больно, даже представить, что не буду его видеть.

Как же сейчас больно, я даже не заметила, как пролетело время, когда из раздумий меня вывел встревоженный голос Конора:

— Элинна, что случилось? — я медленно подняла голову, хоть все еще находилась в своих мыслях.

В дверях стояли встревоженные Конор и Шуа. Парень так и застыл на пороге, не отводя от меня напряженного взгляда.

— Вы вернулись, — шумно выдохнула, так и застыв изваянием и смотря на этих двоих. У меня не было сил пошевелиться, я просто оцепенела, но при этом глаза существовали отдельно от меня и жадно шарили по фигурам мужчин, ища повреждения.

— С нами все в порядке! — отец понял мои взгляды правильно. — Эль, что с тобой?

Я постаралась сосредоточится только на Коноре и по возможности не смотреть не Шуа. Потому что мне казалось, что он заметит в моих глазах то, что я показывать ему не собиралась.

Выпрямившись в кресле, я постаралась придать своему лицу как можно более беззаботное лицо.

— Как все прошло? — хоть я и старалась сказать спокойно, но голос все равно дрогнул.

— У нас то, все гладко, — ответил мне отец. — Генерал сейчас во дворце с наместником. А вот, что, Эль, у вас здесь произошло? Почему у тебя такой вид?

Шуа молчал, но своим боковым зрением я видела, как он наблюдает за мной, поэтому поднялась из-за стола.

— Да, ничего, — уже более уверенно произнесла, — просто переволновалась.

Конор быстрым шагом подошел ко мне и обнял:

— Прости, что заставил тебя поволноваться, девочка, — его губы коснулись моей косынки.

— Все нормально, — пробормотала я и отстранившись попросила, — я пойду к себе — прилягу, ладно?

— Конечно, — ответил отец, выпуская меня из объятий.

На непослушных ногах я прошла к двери.

— Эль…, — Шуа потянулся, стараясь коснуться моей руки, когда проходила мимо.

Мое тело непроизвольно дернулось в сторону, избегая контакта с ним, а на лицо парня вообще старалась не смотреть.

— Я пойду, — пробормотала я, выскакивая за дверь, пока выдержка не подвела меня, и я не бросилась на шею, не ожидающего этого парня.

О, Боги, дайте мне сил.

Глава 13

Звонко откликнулся колокольчик на открывание входной двери, возвещая о приходе новых покупателей. Послышались неторопливые шаги, свойственные только матронам, кто предпочитает начинать свое утро с похода за свежими овощами по лавкам.

Мне не нужно было оборачиваться от прилавка с зеленью, где я выбирала из общей корзины приглянувшиеся пучки приправ, чтобы понять, что посетительниц две. Судя по громкому голосу и интонации, можно с уверенностью сказать, что за моей спиной сейчас кто-то из представительниц высшего общества.

— Посмотри, куда катится этот мир, — громкий грудной голос с явными нотками недовольства, — уже рабыни посещают этот торговый район. Да еще одна, без хозяйки.

— И не говори, — ответил ей другой голос, — куда смотрят власти?

Это точно относилось к моей персоне. Больше одиноких рабынь в этой лавке, кроме меня не было. Стараясь не пересечься с несколько агрессивными представительницами расы Джаншу, перешла на другой конец лавки, где на лотках были выставлены всевозможные фрукты. Незаметно оглянулась, чтобы понять, кому это помешала моя персона. Около прилавка на противоположной стороне лавки обнаружились действительно две женщины-джаншу: гордая осанка, внушительные формы, грозящие своими размерами заполнить все пространство, презрительный взгляд на двух рабынь, что следовали за ними по пятам и несли в своих руках по огромной корзине, уже заполненные всевозможной снедью.